Воспоминаний лёгкий флёр
Туманом слов в дневник ложится.
Затеян смутный разговор –
Что было, что могло случиться…Не отрекайся от себя –
Порывов дерзких и ненастья.
Работа в танце – жизнь твоя:
В годах, в часах, в минутах счастья.
Пятница, 21 сентября, вечер
Итак, мы в аэропорту Буэнос-Айреса. Над аэропортом кружит вертолёт, сбрасывая листовки. Ловлю одну – это о нас! Крупными буквами «БЕРЁЗКА ВЕРНУЛАСЬ!». Будто «Берёзка» уезжала и то ненадолго…
Встреча была доброжелательной, бурной: фотосъёмки, короткие интервью – на ходу, на пути к автобусам.
Наш импресарио Альфонсо радовался больше всех: пока что у него были сплошные убытки. Начались они уже, когда мы не вылетели из столицы Чили ни 10-го сентября, ни тем более 11-го сентября. Дворец Спорта “Луна-Парк” стоял закрытый и пустой: Альфонсо взял его в аренду для ансамбля и платил за каждый день простоя большие деньги. Ведь этот Дворец – как московский “Лужники”, на 7-12 тысяч зрителей. Гостиница в центре города на главной улице Корриентес, где находится и «Луна-Парк» – 10-12 минут спокойной ходьбы.
Позднее, когда наладились регулярные концерты, автобус всегда ждал нас, точнее, самых усталых – остальные предпочитали пройтись пешком и подышать свежим воздухом. Вообще я заметил – никто так не ценит свежий воздух, как артисты балета: после нескольких часов работы в репетиционном зале, в пыли, в поту освежающий воздух остро необходим!
А пока в аэропорту спешим получить багаж и скорее добраться до отеля, чтобы отдохнуть и готовиться к концертам: начать выступления хотелось как можно скорее. Хоть завтра!
Да не тут-то было. Наши товарищи из советского посольства говорят, что первый концерт может состояться не раньше вторника – по политическим причинам. Мы прилетели в пятницу. А в воскресенье в Аргентине состоятся выборы президента! Первые выборы за 18 лет!
Поразительно популярный в Аргентине Хуан Доминго Перон трижды (трижды!) был выбран президентом Аргентины и служил девять лет, с 1946 по 1955-й год. В 1955-м свергнутый армией (переворот в Чили – похожая история. Это происходит более или менее регулярно по всему континенту Латинской Америки, почти в каждой стране) уехал из страны на 18 лет. Но страна его не забыла. И в 1973-м году президент Аргентины – один из последователей Перона (их называли перонистами) – Гектор Хосе Кампора предложил ему вернуться обратно в страну. И не только – провести свободные демократические выборы так, как 18 лет назад.
Народ встретил это с восторгом! Тут нагрянули мы за два дня до выборов – советский танцевальный ансамбль, дающий радостные, оптимистичные концерты. Парламент Аргентины посчитал – если ансамбль из социалистической страны будет иметь успех (а успех ожидался неминуемо), то народ в воскресенье дружно пойдет голосовать за социалистов, за левых. Чтобы не покачнуть весы популярности, они решили – проще отложить начало выступлений сверхпопулярного ансамбля на потом, на время после выборов. Грустно, но придется ждать...
Что ж, проведем репетиции – надо входить в форму: сначала для себя, а после выборов генеральную, в костюмах, для прессы.
Суббота, 22 сентября. Первая репетиция на новой сцене
Наконец, вошли в долго ожидавший нас пустой Дворец Спорта “Луна-Парк”. Удобные, чистые артистические комнаты, хорошего размера сцена… Однако, есть и свои трудности: нужно перестроить выход на танец и уход со сцены после танца, дальше – больше… Вот этим должны заняться сегодня на репетиции.
Воскресенье, 23 сентября. Выборы Президента
У нас выходной. В 3 часа дня сообщили по радио – президентом Аргентины выбран Перон. С гигантским отрывом от других кандидатов (о которых мы, кстати, ничего не слышали) – набрал 60% голосов!
Что тут началось!!! По центральной улице Буэнос-Айреса, на которой мы и живем, пошла плотная автомобильная демонстрация. Машины медленно двигались, все в одну сторону, заняв всю проезжую часть, тесно друг к другу. И все гудели!!! Та-та, та-та-та, та-та, та-та-та! А когда ехал грузовичок, кузов был наполнен людьми, которые стояли, танцевали, прыгали, кричали! Играл оркестр! Такого энтузиазма раньше нигде не видели.
Конечно, много раз участвовали в выборах в Советском Союзе. Все у нас были празднично одеты, играли официальные оркестры. Но знали заранее, кто кандидат, кого выберут, никаких неожиданностей при однопартийной системе не ожидалось, да и не могло быть.
Удивленные, ошарашенные, мы буквально лежали на подоконниках, высунувшись по пояс на улицу. Так продолжалось час за часом, а энтузиазм народа не ослабевал. Наступил вечер. В Москве утро, проснулись наши родственники. Регулярно кто-то бежал разговаривать с Москвой, его место на подоконнике занимал другой . И так до двух ночи. Не сразу, но постепенно автомобильная демонстрация сошла на нет, и мы получили возможность лечь спать.
Понедельник, 24 сентября. Убийство. Траур
С утра начали готовиться к репетиции. Включили радио. Что такое? Говорят про какое-то убийство. Какое убийство – в стране праздник, выбран президент! Постепенно проясняются детали. Сразу после процедуры был убит руководитель профсоюзов, который помогал Перону победить на выборах. Чистейшее политическое убийство! (Вот и начинает проявляться реально правдивое название Южной Америки – «огненный континент»). В стране объявлен 3-х дневный траур.
Закрыты развлечения, театры, кинотеатры, концертные площадки – всё! И сидеть нам в отеле ещё три дня. Единственно, что разрешили – провести репетицию в пустом зале. Уже в середине дня мы вышли на сцену и начали концерт, названный для прессы «генеральной репетицией» – перед нами сидели 15 человек, но мы танцевали, делали трюки и улыбались так широко, как будто видели перед собой 7 тысяч!
Уныло проходят три дня траура по всей стране... А для нас ещё и сидения в отеле, с попытками поддерживать форму, держась за стул или за стену.
Четверг, 27 сентября. Первый концерт!
В радостном возбуждении и с волнением пришли на первый концерт. Как он пройдет? Сегодня 19-й день в поездке без регулярного ежедневного класса, без репетиций, без прыжков и присядок – такого не бывало в истории ансамбля. Как поведет себя тело? А зрители? Придут ли? Столько событий произошло за это время. Пока гримируемся, готовим костюмы и разогреваемся, зал пуст. Но за 40, потом за 30 минут до начала концерта всё-таки заглядываем в зал – постепенно заполняется…
И вот – первые звуки оркестра. Хоровод “Берёзка”. Сразу узнаём, какая публика, как настроена. Считаем: сколько раз аплодируют во время первого танца, показывает атмосферу в зале. Убеждаемся: сегодня публика ждет нас – аргентинцам нравится хоровод “Берёзка” – и хочет увидеть новые танцы. На сцене через темноту и слепящие прожекторы ощущаем – зал полон. Ни одного свободного места! Концерт проходит на одном дыхании.
Вечер после концерта
Выходим через служебный вход на улицу – толпа! Невозможно определить, сколько народу, но реально толпа стоит, и все протягивают руки с программками для автографов! И каждый из них спрашивает: “Habla Usted espagnol?”, “Habla Usted espagnole?” (“Говорите ли вы по-испански?”).
Все наши только мотают головой. Дошла очередь до меня: “Habla Usted espagnol?”. Отвечаю: “No tengo la menor idea” (“Не имею ни малейшего понятия“).
Секундная грустная пауза, обдумывание, а потом взрыв хохота! Человек, бегло сказавший такую фразу, не может не говорить по-испански! Все придвигаются поближе. И начинается разговор: «Откуда вы? – Из какого города? – Где вы учились говорить по-испански?» – т.д. и т.п. И вдруг, робко по-русски: «А можно с вами поговорить?»
Мгновенно поворачиваюсь к девушке, сказавшей эту фразу – неожиданно и приятно услышать русский язык в этом океане испанских слов. Это пара, молодые женщина и мужчина, примерно моего возраста. Женщина мягко и деликатно, по-русски, с акцентом, спрашивает: “Моя мама не могла поехать с нами на концерт, она больна. Но очень хочет с вами встретиться. Не согласитесь ли поехать к нам домой на ужин?”. Русский язык в Буэнос-Айресе – редкость, надо уважить. Тем более мама – больной человек, надо уважить вдвойне.
Мы переглядываемся с моим другом Евгением Кудрявцевым, который рядом со мной, с которым мы живем в отеле вместе и всё время в поездке проводим вместе – нет ли ничего срочного, что может помешать? Решаем – можем поехать на ужин. “А обратно в отель мы вас привезем”, – чтобы отмести последние сомнения, добавляет женщина. Соглашаемся.
Наташа и Андрей – так звали новых знакомых – пригласили нас в их небольшую машину. Наташа рассказала – работает учительницей английского языка в школе, Андрей – инженер в строительной компании. Ехать пришлось долго по темным улицам – они жили далеко от центра города. По дороге сделали одну остановку – купить ужин в магазине. Когда Наташа спросила, что бы мы хотели, не знали, как ответить… И не потому, что не голодны. Нет, мы были голодны, изрядно поработав на концерте. Но в Москве покупать готовую и подогретую еду в магазине не приходилось – просто не знали, что такое вообще бывает возможно. Поэтому Наташа и Андрей сделали это на своё усмотрение и поехали дальше.
Небольшая аккуратная квартирка. Мама Наташи в инвалидном кресле на колесах и, по-видимому, не вставала. Мы поняли, что приняли правильное решение.
Мария Михайловна – высокая (насколько можно было судить по инвалидному креслу), худощавая, с приятными чертами лица. Рассказала, что родилась ещё в прошлом веке, в 1898 году, – значит, ей было 75 лет. Говорила Мария Михайловна очень интеллигентным, правильным русским языком. Была очень рада нашему приезду и, пока Наташа накрывала на стол, начала с большим интересом расспрашивать:
– А откуда вы, милочки?
– Мы из Москвы.
– Ой, я тоже из Москвы! А где вы в Москве живете?
– Я живу на Комсомольской площади. (На Марию Михайловну это не произвело впечатления. По-видимому, название ей не было знакомо.) Это площадь с тремя вокзалами – Казанским, Ярославским и Ленинградским, – пояснил я.
– О, это интересно, я жила недалеко. А вы? – обратилась она к Жене Кудрявцеву.
– Я живу на Ново-Басманной улице.
– И я тоже жила на Ново-Басманной улице! (всплеснула руками – удивлению не было предела.)
– А в каком доме?
– Я живу в доме 10.
– А мы жили в доме 16! Милый ты мой!!!
Я был забыт. Мария Михайловна с Женей наперебой, по-соседски обсуждали детали их общей улицы. Мы с Женей, конечно, знали дом 16: мы оба, хотя и в разные годы, обучались хореографии в доме 14 – в ЦДДЖ – Центральном Доме Детей Железнодорожников в пионерском ансамбле песни и пляски, надо сказать, одном из лучших в Москве, из которого вышло много известных и даже знаменитых певцов, музыкантов и танцоров.
Бывший дом богатого промышленника Стахеева – очень большой, с залами для хора и оркестра и балетной студией. А дом 16 был сравнительно небольшой, окруженный высокой стеной, там располагалось дипломатическое представительство какой-то страны.
Позднее, по просьбе Наташи, я разыскал историю этого дома. Оказалось, что сравнительно небольшой, но 3-х этажный дом, построенный в ХVIII-м веке, с того периода и до советского времени принадлежал людям, приближённым к императорскому двору, и переходил из рук в руки до 1924 года, когда семья мамы Наташи уехала из уже советской России.
Вот так неожиданно, по-соседски, но далеко в Аргентине, через полмира от Москвы, началась дружба с Наташей и ее семьей. И продолжается до нынешних дней, уже почти 50 лет!
Русские в Аргентине
После ужина начались разговоры. И, конечно, наш первый вопрос – как в Аргентине появился и живет русский язык? И с удивлением узнали – в далекой Аргентине очень много русских! В одном только Буэнос-Айресе – 300 тысяч!
Они стараются сберечь русскую культуру. Для детей создаются скаутские (по-нашему, пионерские) лагеря, где говорят по-русски и поют русские песни. Какие? И Наташа запела: «Здравствуй, милая картошка-тошка-тошка-тошка,…» и так далее до конца. Мы ошарашены. А Наташа продолжала – русские, живущие в Буэнос-Айресе, собрались в общество, и это общество оформило подписку на советские газеты. Газеты приходили более-менее регулярно, и люди знали, что происходит на их исторической родине. Когда Аргентина запретила прямую подписку, они нашли русского аргентинца, работавшего на таможне, и с его помощью оформили доставку через США. Газеты стали приходить реже. Постепенно запреты расширялись – список сокращался. Дольше всех приходила, как сейчас помню, “Комсомольская правда”. Мы, в СССР, тоже любили эту газету.
Так, очень тепло прошёл вечер в Наташиной семье. Мы вернулись в отель за полночь. С этого вечера Наташа, Андрей, иногда их друг Эдик стали часто приезжать к нам то в отель, то на концерт, то мы ходили на вечера аргентинского танго в маленькие ресторанчики, каких много в Буэнос-Айресе. Многие наши ребята познакомились с ними и принимали их тепло, как своих.
Работа
И началась работа! Ежедневные концерты, жесткое расписание. Без передышки, с маленьким разрывом между ними – 30 выступлений за 25 дней… Всё же иногда выпадали выходные – наш импресарио Альфонсо, улыбчивый, добродушный, с внимательными глазами, всегда готовый выслушать, помогал, как мог, даже культурную программу отдыха нам обеспечил.
Мы узнавали страну лучше и лучше. На самом деле аргентинский народ – сплав различных народов Европы: беженцев, нашедших здесь кров и пропитание… Они принесли с собой лучшие черты этих культур и традиций. Из Германии – пунктуальность, из Франции – галантность, хорошие манеры, а также любовь к сыру – сыр в Аргентине добавляют ко многим блюдам и даже к супам; из Италии – музыкальность, любовь к музыке и любовь к большой семье и т.д.
И когда, ровно через месяц, усталые, но довольные, улетали в следующую страну, Перу – Аргентина и аргентинцы стали нам близкими, почти родными.
Леонид Шагалов, 2020 год, Портленд, Орегон, США
Солист-танцор Ансамбля «Берёзка», 1968 – 1982
