ЧЕРЧИЛЛЬ:
«Я слишком хорошо осознаю… убогий вклад британских и американских войск…»
Саботируя, иначе не скажешь, открытие второго фронта, союзники твёрдо проводили своекорыстную политику, цель которой – максимально истощить противоборствующие СССР и Германию и загрести жар чужими руками.
Под свежим впечатлением от событий под Сталинградом, Черчилль, 2 декабря 1942 г., доводил до британского военного командования свою точку зрения: «Русские не были разбиты или ослаблены в кампании 1942 года. Напротив, поражение потерпели Гитлер и германская армия, которая понесла тяжелейшие потери… К концу 1942 г. мы сможем сделать один вполне определённый вывод – в 1943 г. не произойдёт никакой существенной переброски германских войск с Восточного на Западный театр военных действий. Это будет фактом первостепенного значения».
То есть, по разумению Черчилля, нужно, пользуясь «тяжелейшими потерями» германской армии, не добивать решительно Гитлера путём скорейшего открытия второго фронта, а наоборот – умыть руки и наблюдать, как истощают друг друга немцы и русские. Это подтверждает оценка нашего ГРУ, которое 23 января 1943 г. сообщало, что по мнению германского командования «…Англия не начнёт наступления в Европе до того момента, пока не станет очевидным, что основные силы немецкой армии уничтожены на советско-германском фронте».
Вместо решительных действий союзники продолжали расточать комплименты в адрес нашей страны, при этом прекрасно осознавая свой убогий вклад в борьбу с гитлеризмом. По случаю 25-й годовщины Красной Армии Рузвельт писал Сталину 22 февраля 1943 г.: «Красная Армия и русский народ наверняка заставили вооружённые силы Гитлера идти по пути к окончательному поражению и завоевали на долгие времена восхищение народа Соединённых Штатов». А Черчилль в начале марта 1943 г. откровенно сообщал своему генералу (в будущем первому генеральному секретарю НАТО) Исмэю: «Я слишком хорошо осознаю тот убогий вклад британских и американских войск, которые оттягивают на себя большую часть этого года всего около дюжины германских дивизий по сравнению с 185 дивизиями, противостоящими Сталину».
«Убогий вклад» союзников в военную борьбу с гитлеризмом подтверждает послание Черчилля Сталину 11 марта 1943 г.: «Соединённые Штаты намеревались отправить в июле прошлого года в Соединённое Королевство для вторжения во Францию двадцать семь дивизий, общей численностью от 40 до 50 тыс. человек каждая. …В Англии в настоящее время имеется лишь одна американская дивизия, и, по крайней мере, в течение двух месяцев других войск больше не ожидается. К августу они надеются иметь в наличии четыре дивизии…»
Особо не утруждали себя союзники и на других фронтах Второй мировой войны, что следует из послания Сталина Черчиллю 15 марта 1943 г.: «Из Вашего сообщения видно, что англо-американские операции в Северной Африке не только не ускоряются, но откладываются уже на конец апреля. …Тем временем Германия уже успела перебросить с Запада против советских войск 36 дивизий, из них 6 танковых. Легко понять, какие затруднения это создало для Советской Армии и как это облегчило положение немцев на советско-германском фронте».
В этом же обращении советский лидер в очередной раз поставил ребром вопрос о скорейшем открытии второго фронта: «…По-прежнему я считаю главным вопросом – ускорение открытия второго фронта во Франции. Как Вы помните, Вами допускалось открытие второго фронта ещё в 1942 г. и, во всяком случае, не позже как весной этого года. Для этого были достаточно серьёзные мотивы.
Считаю нужным со всей настойчивостью предупредить, с точки зрения интересов нашего общего дела, о серьёзной опасности дальнейшего промедления с открытием второго фронта во Франции. Поэтому неопределённость Ваших заявлений относительно намеченного англо-американского наступления по ту сторону Канала вызывает у меня тревогу, о которой я не могу умолчать».
Увы, но союзники вновь проигнорировали озабоченность советской стороны. Более того – они фактически подыграли врагу и проявили себя большим союзником фашистской Германии, чем Советского Союза, ослабив поставку в СССР необходимых грузов. 2 апреля 1943 г. Сталин писал Черчиллю: «Получил Ваше послание от 30 марта с сообщением о том, что нужда заставляет Вас и г. Рузвельта отменить посылку конвоев в СССР до сентября. Я понимаю этот неожиданный акт как катастрофическое сокращение поставок военного сырья и вооружения Советскому Союзу со стороны Великобритании и США».
В своём ответе Сталину 6 апреля 1943 г. Черчиллю вновь только и оставалось – заниматься словесной эквилибристикой: «Я признаю всё то, что Вы сказали в Вашей телеграмме относительно конвоев. Я заверяю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы принять все возможные меры к улучшению положения. Я глубоко сознаю гигантское бремя, которое несут русские армии, а также их непревзойдённый вклад в общее дело».
Право, после всего этого не укладывается в голове – как современные политические пигмеи Запада позволяют себе объявлять свои страны главными победителями над фашизмом, не упоминая при этом того, кто это сделал на самом деле: СССР, а Сталина ставить на одну доску с Гитлером! Если судить объективно – кто был ближе к Гитлеру, то своими действиями (или бездействием) этой чести заслуживают сами западные союзники.
Несмотря на давление Сталина, Черчилль и Рузвельт продолжали лить воду на мельницу Гитлера. На англо-американской конференции «Трайдент», которая проходила в Вашингтоне 12-25 мая 1943 г., открытие второго фронта вновь откладывалось, но впервые по настоянию США определялась его ориентировочная дата – 1 мая 1944 г. Посол Майский сообщал Сталину в депеше об очередной встрече с Черчиллем 9 июня 1943 г.: «Черчилль выражал всяческие сожаления по поводу того, что англо-американцам пришлось отложить операции «через канал» до будущего года, но заверял, что «ничего лучшего сейчас, к сожалению, нельзя придумать»… во всех рассуждениях Черчилля об операциях во Франции чувствовалось чрезвычайное желание как-нибудь, под каким-либо подходящим предлогом их избежать, ибо это трудные операции, неизбежно требующие больших жертв и усилий».
Сталину ничего не оставалось, как продолжать давить не только на Гитлера, но и на союзников. Он с явными упрёками писал 11 июня 1943 г. Рузвельту в ответ на послание последнего Сталину от 2 июня 1943 г., в котором тот сообщал о планируемых США решениях: «Как видно из Вашего сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми решениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года, о сроках открытия второго фронта в Западной Европе.
Вы, конечно, помните, что в Вашем совместном с г. Черчиллем послании от 26 января сего года сообщалось о принятом тогда решении отвлечь значительные германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 г.
…Теперь, в мае 1943 г., Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 г. То есть – открытие второго фронта в Западной Европе, уже отложенное с 1942 г. на 1943 г., вновь откладывается, на этот раз на весну 1944 г.
Это Ваше решение создаёт исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и её сателлитов с крайним напряжением всех своих сил…»
На большое послание Черчилля от 19 июня 1943 г., в котором премьер-министр всячески оправдывал затяжку с открытием второго фронта, Сталин, не без основания видевший в Черчилле главного вдохновителя двойной игры союзников в этом вопросе, ответил гневным посланием от 24 июня 1943 г.: «…условия для открытия второго фронта в Западной Европе на протяжении 1943 г. не только не ухудшились, а, напротив, значительно улучшились.
После всего этого Советское Правительство не могло предполагать, что Британское и Американское Правительства изменят принятое в начале этого года решение о вторжении в Западную Европу в этом году.
…Нельзя забывать того, что речь идёт о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину».
То, что гнев советского лидера имел под собой все основания, свидетельствует меморандум, который военный министр США Стимсон передал Рузвельту. В нём, в частности, говорилось: «Британская концепция… состоит в том, …что по-настоящему тяжёлые сражения, которые необходимы, будет вести Россия. …Ничуть не менее Великобритании мы обязались открыть подлинный второй фронт, и не можем рассчитывать на то, что подобные методы «булавочной» войны смогут одурачить Сталина, заставив его поверить в нашу верность данному слову».
С головой выдаёт союзников высказанная 21 августа 1943 г. министром иностранных дел Великобритании Иденом озабоченность тем, что по двум самым важным для Москвы вопросам – второму фронту и западным границам – союзникам нечего будет сказать и это может подорвать работу конференции (министров иностранных дел трёх держав – прим.). Командиры «булавочной» войны отреагировали на это в привычном для себя ключе: Рузвельт предложил… «отмалчиваться», а Черчилль посоветовал отложить обсуждение этих проблем на следующий год, когда «Россия будет слабее в сравнении с нами, чем сейчас». Воистину, таких «друзей» и врагу не пожелаешь!
Дошло до того, что пассивностью англо-американцев озаботились даже свои люди. 14 ноября 1943 г. премьер-министр Южно-Африканского Союза фельдмаршал Смэтс писал Черчиллю: «Москва устраивает салюты в честь великих побед почти ежедневно, в то время как наши достижения заставляют людей думать, что Россия одна выигрывает войну. Последствия этого могут быть достаточно серьёзными для хода войны, но ещё более серьёзными – для послевоенного мира, в котором Россия выступит в качестве великого победителя».
(окончание следует)
Юрий Говердовский
