- Прощание с Испанией
- Первый день
- Мир, страна, университет – 25 лет развития
- Три К – от книги к книге
- Глава о теории «чистого озера» и вечном запрете на чужое
- Душою чистой...
- Поздравляем наших милых женщин с 8 марта.
- В Университете мировых цивилизаций имени В.В. Жириновского состоялась XVIII Всероссийская научная конференция
- Житейки
- «Случилось это в 1905 году…»
![Image](/assets/images/newsimg/2021/20210319-01.jpg)
(Главы из повести)
Глава 6. Эстетический удар
С самых первых дней стажировки я окунулся в культурную жизнь столицы – театры, музеи, выставки… В таёжном городе, где всё это в единственном числе (один драмтеатр, один краеведческий музей, одна – и та передвижная – выставка), о таком изобилии приходилось только мечтать. А здесь… Добираясь из общежития до института и обратно, я не пропускал киосков, усеянных афишками. Часто мне везло, удавалось вырвать только что «выброшенный» в продажу недорогой билетик на интересный спектакль, оперу, балет…
В московских театрах понравилось всё: особенно старинные и порой обветшалые интерьеры с портретными галереями актёров со времён Чехова и до наших дней, роскошный (по тем временам) и просторный Дворец съездов, где шли спектакли Большого театра, а в буфетах всегда продавали пышные блины с сёмгой, чёрной и красной икрой. При ценах того времени даже сторублёвой стажёрской стипендии хватало и на театры и на блины.
Да, было время!.. Не то что ныне: сколько стоит один билетик в Большой – так на приличный велосипед или холодильник хватит этих денег! Потому и не воспринимаю причитания – молодёжь, мол, у нас не та. Как можно сравнивать сегодняшнюю, заточенную на потребление рыночную реальность (много денег – и любые двери для тебя нараспашку, мало – извини…) с широкой – даже для обычного стажёра – доступностью к культурным благам того времени?!
![](/assets/images/newsimg/2021/20210401-02.jpg)
Вожделенной мечтой было попасть на спектакли Большого театра. Моя мечта сбылась! «Евгений Онегин», «Лебединое озеро», «Фауст», «Риголетто»… Это далеко не полный перечень того, что удалось посмотреть из тогдашнего репертуара Большого. В какой-то момент поймал себя на, казалось бы, абсурдной мысли: я был настолько переполнен операми и балетами, что теперь даже появление на сцене знаменитостей не всегда заставляло по-прежнему трепетать сердце. Видимо, попривык или стал более искушённым, разборчивым?
Случались моменты, когда хоть смейся, хоть плачь. В опере «Князь Игорь» половецкий хан Гзак выехал из-за кулис верхом на живом белом коне! Зал оживился, мой сосед раскрыл программку и стал лихорадочно водить пальцем по страницам, бормоча:
– Князь Игорь… хан Кончак… Ерошка… Чага… Куман… Наездник… – и разочарованно вздохнул.
– Что, нет его? – сочувственно спросил я.
– Кого? – уставился на меня сосед.
– Коня.
– Представьте себе, нет, – ещё раз разочарованно вздохнул сосед.
– Красавец! – причмокнул я и серьёзно добавил: – Вполне достоин звания заслуженного, а то и народного.
Сосед прищурился, изучающе поглядел на меня и так же серьёзно произнёс:
– Я с вами полностью согласен…
Открытием, а точнее настоящим потрясением для меня стало существование классного балета вне Советского Союза, хотя Высоцкий и утверждал, что «в области балета мы впереди планеты всей». Оказалось, это не совсем так.
В прошлом наш соотечественник петербуржец Георгий Баланчивадзе, а ныне Джордж Баланчин, исколесивший Европу и основавший в 30-е годы американский балет, привёз в Москву труппу «Нью-Йорк-Сити-Балет». Поразили поставленные им «Драгоценные камни» из трёх частей – «Изумруды», «Рубины», «Бриллианты».
Каким-то чудом я попал на этот балет – в театральном киоске успел вырвать единственный билет на него, правда, с неизбежной нагрузкой, которая оказалась тоже хороша – «Бешеные деньги» в театре Ермоловой. Помню, как я шагал от выхода из метро до Кремлёвского Дворца съездов сквозь живой коридор – люди тянули руки, даже с денежными купюрами в пальцах, и с отчаянной надеждой вопрошали о лишнем билетике.
А главным чудом стал сам балет: сказочный, прекрасный, потрясающий! Воспитанная на нашей превосходной классике публика погрузилась вдруг в иной, до сего дня неведомый мир. Запомнились балерины – юная Гелси Киркланд и Патрисия Макбрайд.
Теперь «Драгоценности» Баланчина называют не иначе как шедевром. В качестве непосредственного очевидца подтверждаю это. И горжусь, поскольку по большому счёту Высоцкий оказался прав, ведь Баланчивадзе и родился, и получил балетное образование, и сделался профессионалом в России. Наш человек. Недаром для «Рубинов» и «Бриллиантов» выбрал музыку русских композиторов Стравинского и Чайковского. По словам Стравинского, хореография Баланчина даёт возможность «слышать музыку глазами». Удивительно точно сказано!
От обилия спектаклей, как и от состава исполнителей, кружилась голова.
– Кого сегодня увидел? – этим вопросом встречали меня ребята, когда уже почти ночью я добирался до общежития.
И я перечислял: Грибов, Стриженов, Попов, Быстрицкая, опереточная дива Шмыга, Плисецкая и Лавровский, Сличенко, Массальский, Давыдов, Евстигнеев, Невинный, Киндинов… Список можно было развернуть многострочный. И он постоянно с каждым новым выходом в театр пополнялся. Тех, кого я раньше видел только в кинофильмах или на телеэкране, теперь лицезрел живьём!
![](/assets/images/newsimg/2021/20210401-04.jpg)
Запомнил, как поразила Светлана Коркошко в спектакле «Мария Стюарт» своей неистовой запредельной страстью в роли королевы шотландской. Я сидел во втором ряду партера и отчётливо различал каждую чёрточку на лицах актёров, выражение их глаз, даже едва уловимые вздохи. Малейшая фальшь не ускользнула бы от внимания. Коркошко играла потрясающе! Буквально жила на сцене. И вместе с ней, волшебным образом переместившись в другую эпоху, сопереживали мы – зрители. Такого естественного и полного перевоплощения я больше не встречал ни у одного из увиденных мной актёров…
Правда, чрезмерное приближение исполнителей к зрителям однажды сыграло дурную шутку.
В столицу приехал Ленинградский Мюзик-Холл. Я раздобыл пару билетов, и мы с Вадиком пошли в киноконцертный зал «Октябрь» на ревю «Нет тебя прекрасней». Места были отличные – в центре партера, в ряду сразу за поперечным проходом, так что совершенно не мешали головы сидящих впереди зрителей, а сцена – вся как на ладони, к тому же, и ноги можно было спокойно вытянуть.
Представление было превосходным. Спектакль включал в себя очень эффектную балетную интермедию «Гусарская баллада». Танцовщицы – как на подбор! В гусарских ярко-красных доломанах, в киверах, белые лосины обтягивают стройные ножки…
– Вот это девочки! Супер! Красавицы! – не сдерживал восторга мой товарищ преподаватель Вадик, приехавший из нашего дальневосточного института на стажировку. Когда дело дошло до канкана, публика взорвалась восторженным рёвом и шквалом аплодисментов. Мы с Вадиком, естественно, тоже. Положительные эмоции зашкаливали.
Если бы на такой высокой ноте всё закончилось, впечатление от спектакля осталось бы превосходным. Однако по сценарию в один из моментов девушки спустились со сцены и цепочкой промаршировали по проходам, в том числе перед самыми нашими носами. И здесь бурный восторг сменился удивлением. Мы невольно разглядели то, чего не следовало афишировать публике.
Нет-нет, сами артистки играли блистательно, но надетая на них форма и макияж, мягко говоря, не в полной мере соответствовали содержанию. На доломанах тускнели потёртости, кое-где красовались заплаты, на лосинах виднелись рубцы от зашитых дырок, лица танцовщиц покрывал не очень искусно наложенный грим («штукатурка» – сразу пришло на ум). То, что было незаметным на расстоянии, вблизи бросалось в глаза и смазывало в целом прекрасное впечатление.
– Да-а, «нет тебя прекрасней»… – усмехнулся после спектакля Вадик и добавил: – Им бы нашего фарцовщика Али в помощь, тот бы и зарубежную косметику девчонкам достал, и костюмы приличные сварганил.
– Блеск и нищета гусарок… – пошутил я. – А так здорово!..
Говорят: если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе … Так однажды и получилось. Это я к тому, что не только сам ходил по театрам, но и театр однажды пришёл ко мне, точнее к нам – в институт.
Накануне какого-то праздника молодые преподаватели и девушки – сотрудницы кафедры, на которой я проходил стажировку, решили устроить дружескую неформальную молодёжную вечеринку. Пригласили поучаствовать и нас, стажёров. Мы с Чуфой – стажёром из Пензы Володей Чуфаловым – с удовольствием согласились. Сбросились со всеми на вино и бутерброды.
Буквально за считанные часы до мероприятия один из наших коллег принёс приятную весть:
– К нам придут гости. Знаете кто? – он обвёл нас победоносным взглядом, выдерживая интригующую паузу.
– Завкафедрой что ли? – с нескрываемым удивлением высказала предположение секретарша Валя.
– Секретарь партбюро? – уныло предположил Чуфа.
Носитель тайной информации только посмеивался и мотал головой.
– Ну, говори же, не томи! – встрял я.
Коллега, наконец, сжалился над нами и выложил сенсацию:
– Актёры Таганки! – и не без тайной гордости многозначительно добавил: – Я договорился, есть связи…
Каждый из нас от такой радостной неожиданности готов был сесть на пятую точку. Ещё бы! Театр на Таганке Юрия Любимова тогда гремел на всю страну. Он находился в двух шагах от корпуса нашего института, расположенного на Николоямской. И я, выходя из метро «Таганская», практически каждый день наблюдал, как люди осаждали театральную кассу в надежде (как правило, безнадёжной) купить билетик! Говорят, даже ночью здесь дежурил народ.
![](/assets/images/newsimg/2021/20210401-03.jpg)
Атмосфера свободы, новаторства, дерзости, словно магнитом, притягивала к театру людей. Как на дрожжах, набирала популярность плеяда актёров, вливших в театр мощную струю свежей творческой крови: Демидова, Высоцкий, Филатов, Золотухин, Филиппенко, Хмельницкий, Пороховщиков, Фарада, Бортник…
И вот – «Магомед к горе»!
– А Высоцкий будет? – спросил кто-то.
Коллега беспомощно развёл руки:
– У него сегодня спектакль …
Вечер в учебной аудитории пролетел, как «чудное мгновенье». На придвинутых к стенкам столах были расставлены винные бутылки, газировка, тарелки с бутербродами. Перед небольшим импровизированным «залом» с расставленными в беспорядке стульями актёры рассказывали о спектаклях и буднях театра, отвечали на наши вопросы, пели под гитару, импровизировали.
Я люблю юмор, наверное, поэтому запомнил исполненную Семёном Фарадой юмореску. Он до слёз смешно изображал выступающего с отчётом председателя совхоза:
– В позапрошлом годе мы засеяли двести га конопля, и всю её сожрала тля… В прошлом годе мы засеяли четыреста га конопля, и её снова сожрала тля… В этом годе мы засеяли восемьсот га конопля, – здесь актёр гневно выпучивал глаза и патетически восклицал: – Подавись, гадина!..
Дружеское общение продолжилось в режиме фуршета. Разошлись, когда дала о себе знать охрана института.
Юрий Говердовский
(Продолжение следует)