(Главы из повести)
Глава 10. Хотел в ВДВ, попал в ракетчики
На следующий день ближе к вечеру нас построили и, наконец-то, через железные ворота вывели из бетонного загона. На открытом пространстве перед железнодорожными путями состоялась церемония распределения «товара» между «покупателями». Каких-либо дополнительных комиссий, как это было у Вовика, когда его определяли в морпехи, не проводили. Это насторожило меня. И не зря. Когда выкрикнули мою фамилию и офицер спросил – где бы хотел служить, я отчеканил то, что было записано в учётно-послужной карточке:
– Воздушно-десантные войска.
Офицер указал на группу уже распределённых парней. Я отправился к, возможно, будущим сослуживцам, что уже слегка согревало душу, и на всякий случай спросил:
– ВДВ?
К моему удивлению, один из парней отрицательно помотал головой. Кто-то из ребят уже выведал, что мы, вроде бы, определены в войска противовоздушной обороны страны, будем зенитчиками-ракетчиками. Я не поверил, но всё-таки огорчился. На всякий случай постарался утешить себя тем, что Вовик тоже имеет отношение к зенитному комплексу…
Вскоре к нам подошёл лейтенант, как мы поняли – сопровождающий группы, и окончательно прояснил ситуацию:
– Ваша команда направлена в линейные ВВС. – Подбодрил: – Служба спокойная, гонять, как пехотинцев, не будут. Едем в Пермь, отправление нашего поезда в 20.25 с Ярославского вокзала.
Я почувствовал окончательное разочарование. А как же ВДВ? И что это такое – «линейные ВВС»? Ребята разъяснили – это, по сути, и есть противовоздушная оборона зенитно-ракетными комплексами во взаимодействии с Военно-воздушными силами. Значит, угораздило меня в ракетчики. Ну и ну! Отстал от Вовика, теперь никогда не раскроется мой парашют…
После распределения нашу и несколько других групп, в одной из которых я увидел неразлучную троицу (повезло парням, будут, наверное, служить вместе!), привели к железнодорожному пути и выстроили перед пассажирским составом.
– Через полчаса отправление, – сообщил один из стоявших перед нами офицеров. – По команде садитесь в указанные вам вагоны, занимайте свободные места. Вопросы есть?
– Далеко едем? – раздалось из строя.
Мы-то уже знали – куда. А в других группах, похоже, были ещё в неведении.
– Далеко, – ответил офицер и, пресекая расспросы, добавил: – Приедем – узнаете.
В этот момент у белобрысого парня из неразлучной троицы что-то звякнуло в рюкзаке.
– Ко мне-е-е! – молниеносно подлетел лейтенант из группы офицеров.
Белобрысый послушно шагнул к командиру.
– Что там у вас? – прищурился лейтенант.
Парень нерешительно помялся, повернул голову к друзьям, один из которых огорчённо поджал губы и развёл руками – что, мол, поделаешь, попался!
– Вино, – подавленно выдавил белобрысый.
– Достать! – скомандовал лейтенант.
В рюкзаке оказались три бутылки портвейна и одна – водки.
– У кого ещё в наличии спиртное?
Строй молчал.
– Повторяю вопрос: у кого ещё есть спиртное, ёшкин кот?! – повысил градус напряжения командир.
Строй молчал.
– Поставить вещи у ног! – приказал лейтенант.
Когда команду выполнили, он бросил двум сопровождавшим его сержантам:
– Проверить!
Те, начав с противоположных краёв строя и продвигаясь к центру, стали «шмонать» рюкзаки, пакеты, портфели, чемоданы. Бутылочный звон нарастал. В результате через несколько минут вдоль пути образовался ещё один строй – из бутылок разного пойла.
Лейтенант на глазах глубоко потрясённых призывников не спеша со знанием дела автоматическими взмахами руки одну за другой разбил об рельс все до единой бутылки. Перемешанное с водкой вино пурпурными ручьями сочилось по шпалам, между шпал, растекалось и подступало к нашим ногам. В этот момент, вдыхая нервно подрагивающими ноздрями резкий запах алкогольного коктейля, каждый из нас окончательно осознал – мы не на гражданке.
– Хоть бы себе оставили! Добро всё-таки… – не удержался кто-то в строю.
– Разговорчики, – невозмутимо отреагировал лейтенант…
Глухо ударились друг об друга железные буфера, прерывистый грохот прокатился по всему составу – прицепили тепловоз.
– С вещами по вагонам! – скомандовал инструктировавший нас офицер.
Забравшись в плацкартный вагон и заняв боковое, зато внизу, место, я неожиданно успокоился. Видимо, повлияла хоть какая-то ясность и эта – походная, вагонная устроенность. Да и вымотали переживания последних дней. Устал…
Минута-другая – и за окном поплыли промазученные шпалы с зеркальными полосками рельсов, коричневые грузовые вагоны, замасленные цистерны, станционные будки и строения. Не было видно людей. Наверное, нас отправляли с каких-то самых дальних путей.
Поздним вечером стало ясно, что поезд, действительно, взял направление на восток, погружающийся сейчас в черноту ночи. «Так и до родного Комсомольска доеду», усмехнулся я про себя. Хотя и Пермская область для меня не чужая. Дело в том, что после женитьбы мои родители несколько лет скитались по Волге и Каме – от Астрахани до Перми, а я родился в Краснокамске, где и прожил свои первые три с половиной года. Выходило, что еду на совершенно незнакомую мне родину.
Пока устраивались в вагоне, парни знакомились друг с другом, кое-где уже скучились в компании. Я ни к кому не присоединялся, может, потому, что был постарше ребят, вчерашних школьников. Смотрел в окно, иногда цеплялся слухом за какой-то показавшийся интересным разговор.
Несколько раз, матюгаясь, спотыкаясь на каждом шагу, ударяясь локтями, головами о полки и перегородки, хватаясь друг за друга, чтобы не упасть, проползла изрядно поддатая неразлучная троица. Где они раздобыли ещё «горючего», осталось загадкой. Может, прятали за пазухой или проверявший сержант пожалел новобранцев. На следующее утро мы их не увидели. Командиров наших они достали окончательно.
– Высадили ночью и сдали в комендатуру. Помытарятся теперь ребятки, им прямая дорога в стройбат. Совесть и страх потеряли! – назидательно разъяснил ситуацию лейтенант, застукавший их со спиртным…
Кажется, на третий день поезд прибыл по назначению. Наши ряды изрядно поредели: состав останавливался часто, кого-то по пути высаживали, других подсаживали. Было похоже на то, что в нашем вагоне из московских призывников остались только я и представитель киноискусства (работал на какой-то киностудии) Андрей. Нам, как выпускникам вузов, было положено служить по году, и это сразу сблизило нас. С первого момента знакомства мы стали хорошими товарищами: сначала по умолчанию, а позже – по-настоящему.
Андрей – крупный, полный парень. Чёрные глаза и волосы, нос с горбинкой наводили на мысль о кавказской кровинке. Потом он рассказывал, что по матери у него, действительно, были грузинские корни. Андрей жил на Кутузовском проспекте, через дорогу от хорошо известной архитектурной достопримечательности столицы – гостиницы «Украина». И это напоминание о Москве согревало душу. За время пути мы, в основном, только и говорили о московской жизни. Надеялись, что будем служить вместе. Так, к нашему обоюдному удовольствию, и вышло.
На конечной станции, выходя из вагона, увидели на здании вокзала надпись – «Березники». После построения и переклички промаршировали неровным партизанским строем на привокзальную площадь, где погрузились в накрытые брезентом грузовики.
Во время езды без конца крутили головами по сторонам, но удалось бегло осмотреть лишь окраину города, за которой тянулось окружённое лесом шоссе. Изредка попадались невзрачные серые частные дома с огородиками, в которых ковырялись хозяева, иногда в прорывах весенней зелени леса вдалеке виднелись чадящие разноцветными дымами трубы. Наконец свернули на боковую дорогу, въехали через распахнутые металлические ворота с приваренными к каждой из створок красными пятиконечными звёздами в наш новый дом – воинскую часть.
Выгрузка, построение и мы топаем за офицером по территории.
На ходу стараюсь понять назначение построек. Плац окружён одноэтажным выбеленным зданием (вероятно, столовая, на крыльце которой стоит смешной кривоногий парень в военной фуражке и белом халате поверх гимнастёрки; он с любопытством таращится на нас), двумя в два этажа постройками из силикатного кирпича (та, что поменьше – явно штаб, а что длиннее, похоже, казарма). Четвёртую сторону занимает ряд ангаров или гаражей с большими деревянными воротами. Видна металлическая чёрная труба котельной. Вокруг части – сосновый лес. Янтарно-золотистые стволы с тёмно-зелёными хвойными лапами величаво возвышаются над лиственным подлеском. День солнечный. Голубое небо. Красиво!
Лирическая минута завершается около спортивного зала. Занимаем расставленные в нём несколькими рядами двух-ярусные кровати. Мы с Андреем «забиваем» места рядом. Это наше временное – на период карантина – жилище.
Вскоре разношёрстная масса обретает однообразный вид – мы облачаемся в выданную нам армейскую форму: гимнастёрки, штаны, пилотки, ремни со звёздными бляхами, кирзовые сапоги, из голенищ которых у некоторых неумех торчат концы портянок. Вот мы и солдаты! По крайней мере, внешне.
(Продолжение следует)
Юрий Говердовский
