Горячей памяти строка – 3 часть.

За шорами судьбы
Не разглядеть порой
Дым пламени борьбы
С мятежною душой…

Течёт всевременья река –
Мутна, бурлива, широка.

Февральско-октябрьские события 1917 года в России втоптали внешнеполитические интересы мощной державы в грязь внутренних противоречий и разборок:

«…что война окончится поражением Центральных держав, никто из политических деятелей не сомневался. У тех, кто желал революции и поражения России в войне (большевики и их ближайшие союзники – эсеры-интернационалисты), не оставалось никаких шансов этого дождаться. Поэтому им только и оставалось, что попытаться вывести Россию из войны до окончательного поражения германо-австрийского блока, чтобы в случае победы союзников она не оказалась в числе победителей. В противном случае шансов на революцию не осталось бы вовсе: в победившей и еще более усилившейся России эти левые силы потеряли бы всякое влияние.

Те, кто поражения и революции не желал, но стремился изменить государственный строй, также считали нужным торопиться. Момент, когда положение России в противостоянии с внешним врагом не вызывало больше опасений, но скорого окончания войны еще не предвиделось, казался им наиболее удобным, если не единственно возможным, для того чтобы вырвать у императорской власти те уступки, которые они не надеялись получить в мирное время после войны…» (Февраль 1917 глазами очевидцев/составл., предисл., комментарии д.и.н. С.В. Волкова. – М.:АЙРИС-пресс, 2017 ).

Первая мировая война свернула свою кровавую бойню, по историческим данным, 1 ноября 1918 года: Германия подписала капитуляцию. После полного расформирования и демобилизации военного контингента материальная часть 8-й армии бывшего Юго-Западного фронта, по официальной информации, была передана советской Донецкой армии под началом поручика А.И.Геккера. Повзрослевшие молодые офицеры последнего выпуска Михайловского артиллерийского училища без тени сомнения, твёрдо выполняли свой солдатский долг на полях сражений – за Царя и Отечество, Землю предков – монархическую государственность. Результат: революционные перевороты, новое политическое устройство – советская республика. Жертвы Великой войны – Императорская Россия и её герои. Им достались жёсткие воспоминания…

«Осенью 1916 года…В этот день, с рассветом, сотни на участке батарей открыли ураганный огонь по позициям австрийцев. Очертания холмов, на которых тянулись австрийские окопы, менялись прямо на глазах. В чёрно-буром дыме, медленно плывшем вдоль горизонта, бешено плясали вспышки разрывов; в бинокль было видно, как вместе с фонтанами земли и дыма летели вверх брёвна блиндажей, колья заграждений и человеческие тела; дрожала земля и само небо выло и скрежетало от снарядов дальнобойных батарей, расположенных далеко в тылу. Это не был пятнадцатый год, когда немцы громили нас таким же огнем, а мы должны были беречь каждый патрон, – теперь снаряды приходили в ящиках с горделивой надписью: «Снарядов не жалеть!».

После этой подготовки мы прорвали две линии окопов и заняли третью…». (Левитский Е.Л. Февральские дни/ Февраль 1917 глазами очевидцев. – М.: АЙРИС-пресс, 2017).

Настроение командного состава в русских войсках уверенно-оптимистично. Но все понимали – надо дожить. Противник готовился к масштабной кампании основательно и задолго: подрыв государственных устоев Российской империи предполагал не только прямую военную борьбу – тонкое разрушение массовой психологии населения державы куда важнее.

«Как известно в настоящее время документально, немцы с осени 1914 года начали широкую шпионскую тайную работу в России и Финляндии. В марте 1915 года был принят план считать Петроград главной квартирой революционной пропаганды, в сентябре этого же года за границей были начаты переговоры с Лениным об участии в пропаганде большевиков … (Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах белых. Воспоминания, документы/П.П. Петров; сост. С.П. Петрова, Л.Ю. Тремсиной. – М.: АЙРИС-пресс, 2011).

В начале 1917 года «среди рабочих и солдат работали агенты ячеек профессиональных-революционеров-циммервальдцев, а также агенты Ленина и немцев..», – вспоминает генерал Петров. По исторической справке, в 1915 году в Швейцарской деревне Циммервальд была создана интернациональная социалистическая комиссия, постоянно успешно пополняемая различными партиями, активно действующая вплоть до первого Конгресса Коминтерна в Москве в 1919 году.

Конец февраля 1917-го «явил уже подлинную картину революции, бывшей вначале только мятежом горстки взбунтовавшихся солдат… Появились грузовики, развозившие по всем частям города революционные прокламации, какие разбрасывались на улицах и жадно подбирались населением. Определенно называлось имя английского посла сэра Бьюкенена как одного из главных руководителей революции…», – так описывал события в Петрограде князь Н.Д. Жевахов в сборнике «Февраль 1917 глазами очевидцев» издательства Айрис-пресс. Разгоравшемуся в Империи пожару был обеспечен заокеанский патронаж – неусыпный надзор за активизацией и накалом действа…

Царя «скинули» – власть поделили Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов. Два полюса скоро исчерпали возможности взаимных контактов, но червь демократизации и «свободы», в основном от морально-нравственных и прочих имперско-государственных законов, был запущен в народ. «В мае 1917 года Керенский, приняв пост военного министра, утвердил «Декларацию прав солдата». Не обязанностей» солдата и не «прав и обязанностей офицера и солдата», а только прав солдата … Этой декларацией русский офицер предавался на уничтожение, оскорбления, поругания, мучительства и смерть», – писал в своих воспоминаниях белый генерал Е.И.Балабин (Далёкое и близкое, старое и новое. – М.: Центрполиграф, 2009).

По новым положениям, в армейско-флотских частях вычёркивались чины, знаки отличия, погоны, ордена – вводились управленческие полномочия комиссаров. Местные бунты рабочих и солдат, неповиновение городским службам «царизма» считались нормой. Распахнутые тюремные ворота выпустили в свет воров, убийц, бандитов…

На фронтах продолжалась Великая война – кровопролитные сражения уносили молодые жизни. В окопах и блиндажах, под миномётными обстрелами удушливыми газами мало где знали о драме «на театре» родной сторонушки…

И отвагу «отцы-командиры» ещё отмечали наградами. Александр Миронников (фамилия уже обозначена двумя «н») – подпоручик 19-й артиллерийской бригады 8-й армии – приказом от 02.09. 1917года под номером 2855 был включен в список Георгиевских кавалеров императорской армии 1914-1918 гг.

Новообразованная Февралём Россия просуществовала девять месяцев и разродилась Октябрём. После большевистского переворота разгул ненависти, грабежи, убийства в городах, населённых пунктах, на любой территории огромной страны стали обыденны как естество. Безнаказанны. В Петрограде – колыбели событий – в особой опасности находились офицеры, чиновники в форме – солдаты, хулиганствующие молодчики стаскивали изуродованные тела в Неву или в Фонтанку. Прилично одетые граждане превращались в бесправных объектов злобы, насилия, обогащения…

В воспоминаниях эмигрантов нередко фигурирует шок, который не стёрся с многолетьем: Петроград тогда производил впечатление территории массового психоза обитателей – рукотворного безумства, которое кто-то насаждал и удерживал. Инструмент манипулирования толпой не раз опробован в исторической практике человечества, когда цель оправдывала средства. Разложение русской армии на боевых фронтах братаниями с неприятелем, поддержкой дезертиров и прямой политико-пацифистской пропагандой комиссаров работало на общность добычи: большевикам – государство и власть, германцам – сепаратный мир вместо поражения (из материалов исторических хроник).

 *******

Вулкан страстей поган и гнил –
Вскипает пеной ярой злобы,
Смердящей сыростью могил
С отдушкой плесени «свободы».

Слаб человек перед приманкой
Посулов ветхих жизни сладкой…

Братья Миронниковы Николай и Александр, офицеры бывшей императорской армии, служили в разных боевых частях – ничего не знали о судьбе друг друга.

Двадцатилетний Александр, командированный в Петроград по приказу военного министра Временного правительства в сентябре 1917 года, мечтал лишь об одном – найти, увидеть вновь ту юную особу из безоблачного прошлого: четыре года не покидала его сердце рыжеволосая, звонкая Раиса Белухина, дочь офицера-медика Петроградского Морского Госпиталя. Надо успеть: после награждения и получения повышения в звании снова на фронт.

Белухины сполна хлебнули из общей чаши имперской российской драмы… Пятеро детей родились и выросли в доме – служебной площади госпиталя, рядом с основным зданием : естественно, работа военного врача главы семейства Дмитрия Ивановича, оперирующего хирурга, требовала мгновенных действий для спасения пациентов даже в относительно спокойное время, что говорить о боевой обстановке.

Первая мировая гнала эшелоны днём и ночью: в операционной – очереди, в переполненных палатах стоны, крики, рыдания раненых. Сёстры милосердия не смыкают глаз. Старшая подразделения Матрона Семеновна Белухина (супруга, тоже медицинский работник) – строга, придирчива к персоналу, сочувственно-отзывчива без различия чинов и званий к больным.

Окончив гимназию Императрицы Марии Феодоровны, в 1916-м Раиса со знанием иностранных языков устроилась на Петроградский почтамт, чтобы самостоятельно оплачивать занятия с педагогом по вокалу, – мечтала поступить в консерваторию. А время от времени вспоминала юношу-офицера, редкие прогулки по Петербургу довоенной поры… Всё казалось безоблачным и радужно-перспективным у берегов Невы… Где он и жив ли?

Неожиданная встреча рванула молнией – романтические грёзы юности вспыхнули вновь. Но Октябрьский Петроград совсем иной. Большевики поделили горожан на своих, сочувствующих и чужих. Офицеры сразу определялись как враги по любому подозрению или доносу – аресты, расстрелы стали законной нормой. К Белухиным с обыском для экспроприации наведался патруль – солдаты и матрос.

Обращение нижних чинов не по уставу возмутило Дмитрия Ивановича – в ответ громкий смех с грубым ругательством. Удар прикладом ружья в грудь сбил пожилого врача с ног – его здоровье уже давно не было богатырским. Расшвыряв по углам вещи и мебель, продолжая площадно браниться, блюстители нового режима в довольстве собой хлопнули наконец парадной дверью.

Позорный Брестский альянс – один из самых унизительных эпизодов в драматической истории России, – вбросил в топку внутриполитического пожарища демобилизованные военные массы: многослойная реальность приобретала жёстко-неожиданные очертания.

«Дым Отечества» был горек: хаос, анархия, Красный террор, громогласно заявленный Григорием Зиновьевым, председателем Петроградского комитета и председателем Совнаркома Петрограда как ответ на гибель Урицкого и в Москве покушение на Ленина. Гражданская война захватывала всё новые и новые жертвы: Добровольческая армия представляла белое движение – сопротивлялась отчаянно. В жестокости ни одна из сторон не уступала. Александру Миронникову возвращаться на фронт некуда: 8-я армия уже с июля 1917-го входила в состав Румынского фронта, а теперь готовилась к демобилизации. Жизнь резко меняла направление и краски – как, куда и с кем…

Свидания влюблённых Александра и Раисы стали чаще – разговоры откровеннее. Кузены девушки – гардемарины, офицеры Императорского Балтийского флота, выпускники Морского инженерного училища и Морского корпуса остались верными командирам Белой идеи. Об этом нужно молчать – патрули красных ни с кем не церемонились, а желающих поживиться за счёт арестованных соседей хватало. Александр скрывался, как мог, у друзей и знакомых, опасаясь подвести любимую. Месяцы перелистывались, будто дуновеньем свежего ветра: главное – увидеть, прижать ладонь к нежной девичьей ладони. И расставаться, чтобы скорее встретиться вновь.

Экзамена в консерваторию ожидали вместе – финишная прямая весны 1919 года: директор композитор А.К. Глазунов слыл принципиально-строгим ценителем музыкального искусства, как и члены комиссии, – дрожь в коленках будущим студентам обеспечена. Приёмное прослушивание длилось долго – сёстры Белухины завершали список. Александр Константинович сдержанно поздравил принятых: среди них была только Раиса…

Красный террор становился все более беспощадно-кровавым – оставаться в Петрограде Георгиевскому кавалеру императорской армии Александру Миронникову без советского документа удостоверения личности становилось угрожающе-опасно. Единственная официальная бумага от Временного правительства чуть не довела до комендатуры. Бежать куда-нибудь в провинциальное местечко, где можно переждать, чтобы потом вернуться? Раиса работала и наслаждалась занятиями в консерватории – казалось, в этом теперь её жизнь...

А любовь? Оформили брачные отношения – молодую семью надо защищать. Пассажирские поезда ходили регулярно, но паспортный контроль был значительно жёстче. Элегантная дама Раиса Миронникова не сдавала в багаж метровый деревянный сундук с большим чугунным замком – волоком втаскивала в вагон под удивлённые взгляды отъезжающих, держала при себе в купе, строго проветривая содержимое и время от времени нервно постукивая по дереву, чтобы получить успокаивающий ответный скребок. Станция Новозыбков Западной области…

И только здесь, в кособоком домишке с удобствами во дворе – временном убежище ,– молодожёны почувствовали себя в безопасном счастье. Он – лудил, паял домашнюю утварь, которую приносили соседи, сапожничал, столярничал, рисовал и малярничал, если требовалось. Ремесленники-подёнщики делились работой, ловили слухи, развлекались болтовнёй. Она, по официальному документу, студентка Петроградской консерватории, занималась немудрёным хозяйством и по случаю не гнушалась местной барахолки. Семья ждала пополнение – девчонка родилась голосистая…

Записали, как положено, законно по-советски. Поголодали, поизносились, но Александр так и не смог отделаться от кадетской привычки начищать – уже изрядно поношенные – сапоги перед выходом в провинциальный свет. «Вроде исвой и не из наших», – услышала как-то Раиса. Тихо-щемящее беспокойство тормошило нервы: как долго и что дальше…

Прямые нужные сведения приходилось вызновать аккуратно, не привлекая внимания окружающих. Генерал А.А. Брусилов, бывший главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта, где служил подпоручик Миронников, с 1920 года стал часто упоминаемой личностью в газете «Правда».

Журналисты писали о сотрудничестве с большевиками, новых должностях и вступлении в Красную армию известного генерала: ещё 30 мая в опубликованном обращении-призыве «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», предлагалось умножить ряды красноармейцев, последовать примеру из патриотических настроений – подписи весьма значимых военных чинов. Хотелось.

Но молодожёнов уже приютил Новозыбков – надо подождать. В 1923-м Брусилова назначили инспектором кавалерии РККА – появилось сообщение в газетах:: организация кавалерийских соединений, подготовка командных кадров и руководство Высшей кавалерийской школой входило в обязанности генерала. Государство состоялось – пять лет. Приличный срок, заслуживающий доверия, – писал и говорил А.А. Брусилов. Александр уважал мужество боевого армейского военачальника – честность, порядочность, готовность поручиться за бывших подчиненных и соратников. Не подведёт: обещал – сделает.

Миронниковы загрузили необременительный скарб в походный деревянный сундук, Раиса крепко прижала к груди двухлетнюю дочь – их ждал Ленинград…

Семейные новости сыпались, как из рога изобилия, – непоследовательно, беспорядочно, вызывая противоположные эмоции. Наконец, прояснилась судьба брата – Николая Миронникова: в одном из походов попал в плен к Махно. Зима морозила отчаянно. В ночь перед расстрелом, улучив момент, пробрался в стойло лошадей и зарылся в сене…

В нижней рубашке, подштанниках, босой, стараясь не дышать, коченел, не сознавая настоящее и не думая о будущем: перед неизбежным – не суетись, помнил уроки армейских наставников… Наутро махновцы, в сутолоке ругаясь и бранясь с перепоя, вероятно, забыв об арестанте, снялись с места и скрылись за перелеском…

Сколько времени Николай пролежал в продырявленном пулями сарае, трудно представить. А ведь выжил – только без двух пальцев на руке и стопе. Отморозил. Когда появился в родном Петрограде, участь «загнанного зайца» ему досталась с лихвой – родственники до сих пор вспоминают рассказы стариков, как прятали беглеца. Морские офицеры кузены Белухины с войсками белых через Турцию эмигрировали во Францию, ещё один был взят в плен красными – передан в РККА. Сестра Нина – студентка завершающих курсов Ленинградской консерватории, добилась-таки своего: композитор А.К. Глазунов отметил дарование и яркое сценическое будущее певицы. Раиса предвкушала – непременно продолжит обучение.

Советская власть признала лояльность братьев Миронниковых, но еще долго экзаменовала, угрожая обысками и арестами. Серьёзные технические знания, полученные в Императорском Михайловском училище, имели непреложную ценность – Александр и Николай получили доверие управленцев – впереди ответственная работа на советское государство: надо научиться ждать.

РККА кавалерии расформировали, Брусилова перевели в Реввоенсовет – все понимали: отлучают от дел крепкого грамотного профессионала, мощную личность, пусть физически и не очень здоровую. За действиями власти любого цвета всегда скрыт чей-то узкий интерес – генералу то было давно известно…

Жизнь круто меняла русло.

Продолжение следует…

Зинаида Федотова (Белухина, Миронникова)

Комментарии